Книга Память крови  - Александр де Дананн

Подводя итоги сего краткого обзора Графа де Габалиса, процитируем известное заявление, которое этот персонаж обращает к юноше, коего хочет «инициировать» – оно снова возвращает нас к отрывку из Завещания двенадцати патриархов, утверждавшему, что падшие ангелы приняли человеческую форму, дабы соединиться с женщинами и предстали перед ними, когда они совокуплялись со своими мужьями; так эти женщины «возжелали в духе своём образы» ангелов…

Поэтому в определённый момент граф утверждает, что должен раскрыть великую тайну, а именно: «кто-то может считать себя сыном человеческим, тогда как на самом деле он – порождение сильфа. Кому-то кажется, будто он ласкает свою жену, хотя на самом деле одаривает бессмертием нимфу. Некая женщина убеждена, что лежит в объятиях мужа, а в действительности обнимает саламандра. А какая-нибудь девушка, просыпаясь в полной уверенности, что девственна, и не подозревает, что честь её похищена во время сна».[227]

Теперь обратимся к смелому и специфическому пути кшатрия, который отличается, по словам Генона, решительным утверждением «автономии», что может как способствовать приближению к цели, так и отдалять от неё.

Как справедливо уточнял Генон, средства данного пути отмечены особенностями, характерными для Кали-юги. Кшатриев можно сравнить с героями легенд о поисках Грааля, кои обретут божественное качество по окончании своего пути, найдя «напиток бессмертия».[228]

Сей путь связан с coincidentia oppositorum,[229] свойственной тем, кто пребывает вне всяких правил и сам устанавливает себе правила.

«Ортодоксальная» традиция считает возможность реализации пары единственным и исключительным случаем, при котором мужчина и женщина действительно дополняют друг друга, то есть являются двумя половинками одного существа (а это невероятно само по себе), что подразумевает восстановление изначального андрогина.[230] Женщина должна ступать на этот путь совершенно чистой телом и душой, тогда как мужчина в данном случае может искупить свои прегрешения своеобразным жертвоприношением самого себя, каковое он предлагает Богу; но именно истинное и реальное качество физической и духовной чистоты позволяет женщине не поддаваться искушению змея и, в свою очередь, не искушать мужчину. Характерным признаком пути девиантной пары являются половые отношения за рамками нормы и без любви, в которых женщина привлекает мужчину и приводит его к могуществу змея, а мужчина вызывает у своей партнёрши чувство демонической гордыни. Люциферианская стратегия заключается в том, чтобы попытаться обмануть женщину, коя должна была бы раздавить голову змея, и сделать её не средством освобождения, но инструментом погибели мужчины и самой себя, толкнуть её вместе с супругом на путь разделения и обособления, путь акцентирования пола двух сущностей и двух различных принципов, мужского и женского, ведущих своего рода смертельную битву. После разделения их обольщают, обещая некую форму фиктивного воссоединения, которое фактически не учитывает последствия первородного греха. Дабы не отклоняться от истинной проблемы, мы не говорим об инициациях «левой или правой руки», каковые различает тантрическая традиция, но намерены лишь уточнить, что люциферианский путь предлагает идти туда, где женщина, вместо того, чтобы быть земным образом принципа девы-освободительницы, предстаёт исключительно как растворяющая власть, разъединяющая сила, изначальный чёрный хаос самых архаичных традиций, наконец, как манифестация Лилит, коя является одним из женских аспектов люциферианского могущества.

Ужасающе очевидный пример этому мы находим в образе княгини Ассаи Шотокалунгиной из романа Густава Майринка Ангел Западного окна и в выражении «сосущая смерть, исходящая от женщины».

Должны отметить, что даосская традиция тоже описывает союз мужчины и женщины как сражение, дуэль между двумя этими силами. Традиционный путь говорит о преодолении тёмного женского аспекта, но то, что в данном случае суть лишь этап и испытание, на люциферианских тропах выдаётся за истинную и единственную женскую сущность.